Пока еще никто этого не высказал вслух - но у многих чувство заманчивого приключения сменилось разочарованием - и даже обидой. Все мы - немножечко дети в душе - и нам досадно, когда вдруг отнимают сказку.
Немного позже Кристина закрылась в своем номере чтобы без помех прочитать " Ле Матэн". Ее губы сжались в тонкую линию, а в глазах появилось какое-то странное напряжение.
Да. Очень хорошо. Все получилось почти так, как они хотели.
Письмо от Мег принесли поздно вечером. Кристина еле усидела за обеденным столом, когда разобрала кривые буквы.
А после лихорадочной бессонной ночи у нее родилось решение. Четкой цели у нее не было - Кристина даже сейчас не думала, куда могут ее привести эти поступки. Она почти боялась заглядывать в будущее, вдруг ставшее темным и неизвестным. Но решительно вступила в эту игру - и уходить назад было уже поздно. Будто ее смелость исходила не совсем от нее - о таком она еще недавно не могла даже подумать.
Но еще в это время - даже действуя, она колебалась. И не понимала до конца последствия своих действий. Даже когда попросила Мег в ответном письме как можно скорее узнать и сообщить Кристине адрес редакции " Ле Матэн".
Кристина отправила письмо - в глубине души донельзя удивленная своей собственной смелостью.
Днем пришло еще одно письмо из Парижа. Мадам Валериус многословно и туманно наставляла Кристину в ее новой жизни, поздравляла - желала счастья ей и ее милому мальчику. Имелся в виду, конечно, Рауль. Не менее бестолково старая дама писала о небесном ангеле, наставившем Кристину на путь. Девушка горько усмехнулась - ее бывшая воспитательница теперь казалась ребенком. Мадам Валериус была так далека от действительности, что даже не понимала происходящего. Кристина сомневалась, что ее названная мать знает о Призраке и обо всей буре событий. На какое-то время девушка даже позавидовала ей. Отвечать она не стала. Обманывать свою приемную мать Кристина не хотела, а сказать ей было нечего. Старая дама не волнуется за нее - это все, что было нужно знать.
Она подумала - и написала еще Персу. Пока без резкости - но уже надменно. Почему дарога лжет, прекрасно зная, что она жива?
Кристина ничего не могла сказать Раулю - и как могла избегала виконта.
Но в глубине души она чувствовала, что ее сдержанности надолго не хватит. Что-то должно было произойти - решительно и безысходно.
В это самое время Перс лежал на диване, уставившись невидящим взглядом в окно. За стеклом тихо роились снежинки.
Его раны на затылке и шее давно затянулись - но сейчас ныли, напоминали о себе пульсирующей мутной болью. Можно было приложить лед - но на это не хватило решимости, мысль о прикосновении холода вызвала дрожь. Звать Дариуса не хотелось. Не хотелось ничего - тело и мысли налились свинцовой тяжестью.
Дарога ненавидел весь мир, себя и навалившуюся на него тоску. Не на что другое сил не оставалось - все казалось невероятно бессмысленным. Изредка он смутно удивлялся - как вон те люди могут делать то, что делают? Зачем?... Он тупо и вяло лежал, отдаваясь заботам верного слуги.
На столике под окном среди кипы газет валялись письма Кристины - все, кроме одного нераспечатанные. Духу не хватило их читать.
Осторожный звонок в дверь - заставил его вздрогнуть - но дарога тут же погрузился в сой сон наяву. Дариус пошел открывать и бесшумно ступая вернулся.
- К вам пришел господин Кандье. Прикажете принять?
Дарога нетерпеливо дернул плечом. Слуга принял этот жест за приглашение и распахнул дверь.
- Входите, пожалуйста.
Следователь вошел и огляделся. Перс даже головы не повернул в его сторону.
Кандье не без удивления подвинул стул, сел. Вокруг сразу же сомкнулось молчание - давящее, как вода на глубине.
- Простите меня за вторжение, я вижу, что вы плохо себя чувствуете. Но мне необходимо с вами поговорить.
В глазах Перса промелькнуло выражение нетерпеливой скуки - он явно ждал, когда же собеседник наконец уйдет и оставит его в покое.
- К сожалению, я до сих пор не знаю вашего имени...
Он остановился, ожидая, что дарога представится ему. Но быстро понял, что и здесь ему не дождаться ответа.
- Вы уже дали подробные показания, мы благодарим вас за сотрудничество... Но мне нужно прояснить некоторые моменты.. Во-первых, когда вы общались с этим... Эриком, витконтом де Шаньи и Кристиной Даэ в последний раз?
Дарога медленно повернул свое пустое лицо - смотрел он куда-то мимо своего собеседника.
Не додавшись ответа и на этот раз, Кандье поморщился и прикусил губу от досады. С него хватало, что каждый допрос Призрака превращался в монолог, - а тут еще и впавший в транс дарога. Чертово дело! Чертов Призрак Оперы - с ним и правда проблем не меньше!
Подавив раздражение, следователь продолжал:
- Еще относительно 40 000 франков. Я думаю, они могут быть спрятаны в том самом доме на озере, о котором вы рассказывали...
Молчание. Потом Перс вяло проговорил:
- Что вам нужно?
Черт! И этот вечно переспрашивает! Околдовал всех этот Эрик, что ли!?
Вслух следователь сказал:
- Окажите мне большую услугу - проводите меня в дом на озере.
- Не надо, - глядя в потолок, уронил дарога.
Кандье был готов к отказу.
- Я понимаю, вам трудно туда возвращаться. Но уже нечего бояться - тот, кто угрожал вам, в тюрьме, - таким же тоном он убеждал мадам Жири дать показания против Призрака - мягко и вкрадчиво. - Мы пошлем сильный вооруженный отряд, я сам поведу людей, сам пойду вместе с вами.
- Не надо, - резко оборвал дарога. - Больше я никуда не пойду.
Кандье еще пытался его убедить, говорил о назначенной награде. Но все еще увещевания имели не больше успеха, чем со старой билетершей Оперы.
Перс с видимым усилием поднялся на ноги. Голова быля тяжелой и сильно кружилась.
- Послушайте. Я не хочу иметь ничего общего с этим делом. С меня достаточно. Больше ничего. Никогда. Вы меня понимаете?
- Конечно, мсье... Не знаю вашего имени...
- А какое вам дело до моего имени? Оставьте меня в покое и уходите прочь.
- Хорошо, я приду к вам когда вы поправитесь..
- Прочь отсюда.
Кандье еще пытался возраать, когда Перс приказал Дариусу проводить посетителя. Не сдержавшись, следователь изо всех сил хлопнул дверью и грубо накричал на кучера.
Он был обескуражен, растерян и взбешен.
В этом проклятом деле ничего ни от кого нельзя добиться! Кандье медленно терял твердую почву под ногами. Нечто подобное когда-то испытал Рауль - будучи пленником в зеркальной комнате Призрака Оперы. Ориентиры таяли, расплывались. То, что казалось незыблемым - трескалось как тонкий лед.
В дополнение ко всем неприятностям, связанным с Мег и Персом, Кандье пришлось еще и отвечать на ехидные вопросы журналистов. Комиссар был прав - Париж живо интересовался делом Призрака. А любой интерес нужно поддерживать свежими новостями - иначе он переходит в разочарование и угасает.
Оба чиновника прекрасно это понимали - и Кандье пришлось эти новые факты дать. Впрочем, Мег отчасти опередила его. Призрак и до ее душераздирающего рассказа был в центре внимания - а теперь он стал так знаменит, что кое-кто нагло потребовал поговорить с ним самим. Кандье увернулся - но по его спине прошел холодок. Сейчас выставлять напоказ Эрика было нельзя ни в коем случае. По крайней мере до тех пор пока он не раскается.
Это все было скользко и шатко -и становилось с каждым днем все труднее.
Дарога, выпроводив наконец Кандье, не испытал ничего, кроме полной подавленности. Ни страха, ни торжества, ни облегчения - только опустошение и накопившаяся всепронизывающая усталость.
Перс взглянул на него с таким удивлением, словно задал этот вопрос сам себе.
- Нет. Я ничего не хочу, - отозвался он тусклым голосом. Смуглое лицо Перса в холодном свете казалось нездоровым. - Впрочем, нет. Я устал. Не могу заснуть. Накапай мне морфия.
- Да, господин, - Дариус низко поклонился и вышел.
Дарога ждал его с нетерпением. Скорее бы забыться, заснуть, хоть ненадолго выскользнуть из тяжелых лап опостылевшей жизни.
- Кристина, подожди! - возглас виконта вернул девушку с полдороги.
- Да?
- Я почти не вижу тебя, - он улыбался. - Давай поговорим.
У нее что-то сжалось внутри. Улыбнуться она не сумела. Первая мысль была об ее тайне.
- Давай, - Кристина очень старалась попасть ему в тон.
Она спустилась вниз в его номер словно входила в холодную воду.
Она так нервничала, что потребовалось довольно много времени чтобы понять - пока Рауля можно не опасаться. Страх и тревога сосредоточились в одной Кристине.
Глядя в глаза своего жениха, она почувствовала себя предательницей.
А он внезапно поднял ее на руки и закружил по комнате. В эту секунду торжествующей радости все тайны и призраки исчезли из ее памяти.
- Пусти меня! Ты же болен! Сумасшедший! - она впервые за очень долгое время искренне поцеловала Рауля.
- Уже нет! Я очень счастлив и совершенно здоров! Ты не будешь возиться с больным, обещаю!
Она взъерошила его волосы.
- Все равно сумасшедший.
- Конечно а кем еще можно быть рядом с тобой? - он не опускал восхищенного взгляда.
- Кристина, ты так изменилась.. Я даже не могу объяснить. .. В тебе что-то новое. Ты такая серьезная, решительная... Стремительная - словно все время летишь. Вот даже сейчас... Подожди меня, Кристина!
Сказано это было в шутку, но она переменилась в лице.
- Наверно, ты прав.
- Конечно! Я прав - и я очень счастлив - ты так сильно любишь меня! Я уже видел у тебя такой взгляд - ты так смотришь, когда слушаешь музыку.
Это была большая ошибка Рауля - но сейчас он ничего не заметил. В глазах виконта словно бы стоял радужный туман...
- Прости меня, Кристина.
- За что? - искренне удивилась девушка.
- Прости. Я был груб, накричал на тебя. Я тебя оскорбил. Я вижу, ты уже на меня не сердишься - но скажи, что ты меня простила.
- Я простила... - она сама не знала, правда ли это.
- Я заметил, ты все время чем-то занята. Это предсвадебные хлопоты?
Нет, все сказать ему вот здесь, сейчас - немыслимо, словно ударить по смеющемуся лицу... А почему бы ему не смеяться?..
Выйти сейчас из этой опасной игры? Или же предать - обоих так ее любивших?
В ушах прозучал голос Эрика - тогда он дрожал и срывался. "Ты можешь идти, ты свободна, Кристина..."
- Рауль, я никогда и не сердилась на тебя... Просто мне было... Обидно... Но я... Мы оба делаем ошибки ... Может случиться... Что уже я буду просить прощения...
- Что с тобой? Почему?
- Не знаю... Я тоже могу... ошибиться.. Если я... окажусь не такой идеальной, ты...
- Ты не можешь обидеть меня! Конечно, все, что угодно, Кристина! А теперь скажи, где ты хочешь венчаться? Наверно, здесь, где мы впервые встретились? Или в Париже?
Весь искрящийся беззаботностью день Кристину не покидало ощущение, что это - репетиция какой-то пьесы. Как будто все это - ненастоящее.
" Может быть, ты когда-нибудь меня поймешь. .. Если правда, что ты меня любишь..."
Все-таки трудно было уходить. Словно с теплого берега - в бурю.
У себя в номере Кристины вынула все вещи, которые взяла с собой, уезжая. Рядом со сценическим костюмом Маргариты, который она сохранила, лежало завернутое с носовой платок кольцо Эрика.
Развернув тонкий батист, она смотрела на гладкий золотой обруч, пока у нее не зарябило в глазах. А потом решительно надела на свою руку.
Еще раз перечитав бумаги, она спустилась вниз - чтобы отправить в Париж запечатанный конверт.
Прошло полтора месяца с того сенсационного похищения " Новой Маргариты" и последующих за ним событий - а интерес парижан не угасал. Может быть, слишком много персон из высшего общества при этом присутствовали - и тем самым ощутили свою причастность. В их слишком упорядоченной жизни этот момент приобрел преувеличенное значение - или причина крылась в загадочной личности Эрика. Слишком много тут переплелось - любовь, ревность, опасность, красота, уродство, тайна. В редакцию регулярно приходили по 2-3 письма, чаще всего анонимных, авторы которых утверждали, что совсем недавно видели виконта и Кристину Даэ живыми -или чаще мертвыми, или знают, как проникнуть в дом на озере. Кто-то заявлял, что знал Эрика - либо во время путешествия по Востоку, либо в Руане. К этому потоку анонимок уе успели привыкнуть - и в газете, и в префектуре. Поэтому помощник редактора Риваль сперва не обратил внимания на записку из Перрос-Гирека, в которой полунамеками упоминался Призрак, и говорилось , что это дело - конечно же, жизни и смерти. В углу стояли буквы К.Д. и почтовый адрес до востребования.
Вскоре в редакцию пришло новое письмо - все тот же самый торопливый почерк.
" Уважаемый мсье Риваль!
Мы с вами незнакомы лично, хотя я уверена, что вы обо мне много слышали. Мне необходимо с вами поговорить, это решит судьбу троих людей и, может быть, спасет жизнь одному из них. Я знаю, что вас давно интересует Призрак Оперы, и все, что может оказаться с ним связано. Предмет нашего разговора близко касается его и еще других людей. Очень прошу вас, приезжайте в Перрос -Гирек, ответьте мне до востребования, когда вы прибудете. Очень, очень прошу вас - приезжайте. Это письмо имейте при себе.
К.Д. "
Гийом Риваль был человеком любопытным, как и полагалось репортеру. За годы работы у него выработалось нечто вроде чутья на все необычное. И сейчас все это могло - всего лишь было вполне вероятным, что за странной запиской что-то крылось серезное. Он задумался - в пользу странной женщины говорила его интуиция - и обычное любопытство, против - выработанный годами разочарований защитный пролфессиональный цинизм.
Риваль действительно давно интересовался этой легендой или этим розыгрышем, Он в свое время много наслушался рассказов одного парня... Как там его звали - был буквально помешан на этом Призраке, даже пытался пробраться в подвалы ночью... Гастон Леру. Можно было, конечно, найти и послать с письмом его - но Ривалю самому вдруг захотелось побывать в этом пресловутом Перрос-Гиреке.
К тому же, почерк принадлежал женщине хорошо образованной и воспитанной - мало вероятно, что подшутила какая-нибудь горничная. А дама могла оказаться хорошенькой...
Впрочем, он впоследствии так и не смог ответить, почему он решил поехать.
Риваль ответил, как его просили - и выехал в Перрос-Гирек.
Журналист сошел на платформе, унылой и запорошенной снегом. Какое-то время он озирался - потом перечитал записку. " Я буду ждать вас около церкви. Прошу вас, не задерживайтесь - мне было очень трудно решиться. Пусть мое письмо будет при вас, как доказательство, что вы именно тот, за кого выдаете себя."
Ривал поднял воротник и прошел через окутанный тишиной - после Парижа - и запорошенный снегом городок. Дал какому-то мальчишке несколько су, чтобы тот проводил столичного господина до церкви.
- Вон там, мсье.
- Ты точно знаешь, поблизости другой церкви нет?
- Нет, мсье, - схватив деньги, мальчишка убежал.
- Спасибо.
Окрестность казалось пустынной, на снегу отпечаталось совсем немного следов. Риваль поднял голову, огляделся - тишиан навевала тревогу. Он редко бывал на кладбищах, и несмотря на несокрушимый здравый смысл, невольно занервничал.
- Есть здесь кто-нибудь? - слегка неуверенно позвал он. Слабое эхо упало и умерло на снегу.
Риваль обогнул стену, задержался немного, с отвращением рассматривая груду черепов у стены. Он даже вздоргнул, услышав легкие шаги.
- Кто вы?
Перед ним стояла закутанная в меховой плащ женщина. Темно-синий капюшон скрывал опущенное лицо.
- Вы - мсье Риваль? - она прерывисто дышала.
- Да, я Гийом Риваль. У меня с собой письмо...
- Не надо, - решительно прервала она.
Звонкий, очень отчетливый голос с хорошей артикуляцией. Женщина отклонила конверт затянутой в перчатку рукой.
- Мсье Риваль, я внимательно читала ваши статьи. Они... Немного необычны, даже больше, чем немного... Скажите, как вы относитесь к... Призраку Оперы на самом деле?
- Мадемуазель, - он старательно подавил раздражение. - Я приехал сюда из Парижа, где меня ждет множество обязанностей по первому слову незнакомой женщины. Вы написали мне такое отчаянное письмо... Ваше дело жизни и смерти - узнать, как я отношусь к одной из самых громкий уголовных сенсаций момента? Ничего больше?
- Нет! - вскрикнула она. - Постойте! Поймите, мне очень трудно обратиться к вам... Вы даже не представляете, как это трудно!
- Простите, мадемуазель, мою резкость. Но боюсь, я не совсем вас понимаю. Все это выглядит очень странно.
- Да, конечно. .. И все-таки скажите, вы... будуте рады, если оправдают... Призрака? Или хотите смертного приговора?
- Если вы действительно читали " Ле Матэн", то мое мнение вам известно. Мне трудно ответить на ваш вопрос.
Она схватила его за руку, по-прежнему не поднимая головы.
- Вы уверены, у вас нет никаких сомнений в том, что он убийца?
Ривалю стало не по себе - и от судорожной силы, с какой хрупкая девушка вцепилась в его руку, и от безумного упорства, с которым она повторяла вопрос. Но одновременно заговорило любопытство - и простое человеческое участие. Если она не безумна, то это что-то серьезное - и может быть интересным. Ривалю часто случалось сталкиваться с чем-то подобным...
- Это все очень странное и слоно, - вполне искренне ответил он. - Сомнения у меня есть, и весьма сильные. Уверен я в одном - в этой истории нужно осторожно и тщательно разобраться. Все сложнее, чем изображают газеты - и дае полицейские протоколы.
- А если... Если я вам помогу?
- Чего вы хотите, мадемуазель? - ровным тоном он старался успокоить девушку.
- Помочь... Помочь вам, если вы поможете ему... Эрику.
- Призраку Оперы?
- Да... - девушка выпустила его руку и отступила на шаг.
- Но... Как? Каким образом? Кто вы?
В глубине души Риваль ждал чего-то подобного - не давая себе поверить. Он удивился больше всего полному ощусествелению своих надедж, когда его собеседница откинула капюшон.
- Я Кристина Даэ.
- Вы? - теперь он отспутил на шаг.
- Да.... Это могут подтвердить очень многие.
Риваль всмотрелся в бледное лицо, слегка растрепанные светлые волосы, большие серо-голубые глаза. Девушка выглядела словно бы на своем месте среди этих заснеженных старых могил. И чем больше вглядывался Риваль, тем более знакомым казался весь ее облик. Особенно глаза под прямыми бровями и очертания высокого лба.
Журналист видел Кристину Даэ на сцене - в день ее первого успеха нас гала-концерте, видел и ее портрет на афишах. Когда видишь певицу на сцене, в памяти, кроме голоса, остаются костюмы - они как бы заслоняют естественную внешность актрисы. Девушка бесспорно была красива - тихой, спокойной красотой. В ней не было ничего яркого и вызывающего.
Под его взглядом она машинально поправила волосы - и этот жест словно совместил два отпечатка в его памяти.
- Пожалуй, я и сам могу подтвердить. Вы были хорошо загримированы - я с трудом вас узнал. Вы прекрасно пели на гала-концерте, мадмуазель " Новая Маргарита".
Кристина резко подняла голову.
- Мсье Риваль, зачем вы так?...
Журналист отнюдь не был застенчив, но чуть смутился от ее упрека.
-Простите, мадмуазель. Но я снова вынужден спросить вас: чего же вы от меня хотите?
Кристина отозвалась не сразу - она уже давно боялась спрашивать себя об этом. Но молчать бесконечно было нельзя - отступать дальше некуда.
- Я не хочу, чтобы его осудили за мое убийство, когда я жива.
- Так, - Риваль сделал долгую паузу. - Но если бы все было так просто - то вы, мадмуазель Даэ, уже давно бы приехали бы в префектуру. Сами, без моей помощи.
У нее вырвался вздох. Парижанин был умен - с прямотой практичного человека он вторгся в ее сокровенные переживания и мысли - сложное переплетение иллюзий и благих намерений. Риваль не был груб - но в отличие от Кристины шел всегда прямо к цели.
Разговор принимал неприятный оборот для Кристины - она не ждала такой жесткости. Но надо было выдержать. Надо! Она вспомнила Эрика и зябко передернула плечами. Риваль это заметил.
- Вы, наверно, замерзли, мадемуазель Даэ. Может быть, продолжим разговор в гостинице?
- Нет! - закричала она. - Нет, не надо!
Риваль прищурился.
- Так....
- Вы не понимаете, мсье! Я молчала из-за Рауля!
- Виконт де Шаньи тоже здесь? - быстро переспросил журналист.
- Да! Он жив и невредим, только был болен после...
- После того, как чуть не утонул в камере пыток.
- Вы и это знаете?! Господи!
Риваль посмотрел на нее еще пристальнее.
- Ну вы же читали обо всем, м-ль Даэ, - с расстановкой сказал он.
- Вы с самого начала знали - тот, кого называют Персом, был очень откровенен.
- Зачем?! - она закрыла лицо руками.
- Я этого не знаю.
- Что?! Вы с ним не говорили? Вы же из газеты!
- В Париже не одно издание, м-ль. Дарога Мазендарана никого не принимает . Говорят, что он плохо себя чувствует.
- Так вот в чем дело! Я писала ему, он не ответил..
- Писали, м-ль Даэ? Когда ?
- Совсем недавно, три раза. Он ни на одно не ответил, я не могла понять, почему.
Опять молчание, которое прервал Риваль.
- Как я понимаю, вы не хотите. чтобы я встретился с виконтом?
- Нет! Ни за что! То есть, это не я...
- Встречи не хочет виконт? Понимаю.
- Да! - от отчаяния она осмелела. - И я не хочу его тревожить.
- То есть как? - Риваль оторопел. - Для чего же вы назначили мне эту странную встречу?
- Не знаю... - Кристина опустила голову как провинившаяся школьница.
Риваль посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но сдержался.
- Мадемуазель Даэ, - раздельно произнес он. - В таком случае, я не вижу смысла нашей с вами встречи.
Кристина сокрушенно молчала, перебирая край плаща в пальцах. Риваль подождал ответа, потом продолжал.
- Вы сами должны понимать, м-ль, что просто так я бы сюда не приехал, - он втолковывал девушке, словно урок- плохому ученику, медленно и подчеркнуто терпеливо. - Я получаю такие письма, как ваше, десятками. Не знаю, почему именно вам я поверил, но я ожидал новостей - и не ошибся. Надеюсь, вы не думаете, что я должен хранить в тайне ваше пребывание здесь. Тем более, сохранение такого строгого инкогнито кажется мне бессмысленным. Я понимаю, что здесь пытался спрятаться от своего соперника виконт де Шаньи - я прав, не так ли? Но теперь никому - ни вам, ни ему - бояться нечего. Тот, от кого вы прятались, в тюрьме, и ваша скрытность...
- Все это выглядит не очень красиво, и совершенно бессмысленно, особенно в свете вашей симпатии к...Эрику, м-ль Даэ.
Кристина как-то всхлипнула и схватилась за сердце. На секунду ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. Она давно поняла, куда клонит ее собеседник, сама давно это знала.. Но почему-то ей стало страшно - невероятно страшно. До сих пор только Эрик вызывал у нее такой ужас. Ее мысли потеряли связность, перед глазами вспыхнули две картины - она прижалась к стене с черной маской в руках... Стоит возле камина, ощущая под палтцами кузнечика и скорпиона..
Все повторялось и все изменялось. Она снова держала пальцами жизнь, только теперь - Эрика... Задыхаясь от боли, до последней секунды Кристина не знала, что скажет и сделает...
- Подождите! - пронзительный крик заметался между надгробьями. Риваль обернулся - вовремя, чтобы подхватить Кристину. Она была вне себя.
- Нет, нет, нет!
- Что -нет? Да успокойтесь же! - он держал ее за плечи. Рот Кристины приоткрылся, лицо помертвело. Она уставилась в лицо Риваля, и не видела его.
- Мадмуазель Даэ, придите в себя! - Риваль почти на руках внес ее в церковь и усадил на скамью.
- Да очнитесь, черт возьми!
Ему стало стыдно. Он не думал, что вся ее экзальтация настолько серьезна. Здесь была настоящая драма, и он пожалел, что был так резок.
Кристина судорожно вздохнула.
- Успокойтесь, м-ль Даэ, - сказал Риваль мягко. - Я уже третий раз извиняюсь перед вами за свою грубость. Поверьте, больше этого не повторится.
Она еле разобрала его слова.
- Нет, нет, нет!
- Что- нет? О чем вы говорите?
Он до сих пор не знал, настолько ли тут все серьезно, но чувства девушки были глубокими. В каком-то уголке души Риваль сейчас, глядя в ее помутившиеся глаза, поверил Кристине. Не настолько, чтобы забыть свою выгоду - но он был готов ей помочь.
Журналист по опыту знал, на что способны влюбленные женщины. Но вот вправду ли любит Кристина? ..
А она, утерев слезы - сейчас ее лицо казалось очень некрасивым, - продолжала.
- Мсье, пусть будет... Будет так, как вы хотите. Я сделаю все, что от меня потребуется, я понимаю... Я готова, я слушаю.
- Да, - Риваль о чем-то думал.
Криситна все плакала.
- Вы вполне оправились, м-ль? Здесь не место говорить о делах, - он не был религиозен - скорее в нем заговорила остороножсть и соблюдение правил приличия.
- Да. Да, все хорошо.
На всякий случай он поддерживал Кристину под руку.
Вскоре она заговорила снова - другим тоном, даже взгляд стал другой.
- Я иногда сталкивалась.. То есть, уже была... Известной, была сенсацией. Вы ведь хотите этого? Написать обо мне и Рауле?
- В общем и целом - да. - Он посмотрел на нее впервые с уважежнием. Она очень быстро оправилась после истерики и, похое, умнее, чем казалась. Нет, она не экзальтированная барышня, это уже интересно.
- Я дам любое интервью. Любое, какое захотите. Вы можете полностью располагать мной - если поможете Эрику.
Он не ошибся - третья знакомая ему участница этой истории оказалась по своей странности вполне под стать другим - Персу и Призраку. Любопытно, каким окажется виконт, если остальные опрокинули его впечатления?..
- Каким образом я должен помочь, м-ль Даэ? - он в первый раз спрашивал у нее искренне, на равных. И готов был слушать.
- Я пока не знаю, мсье. Иначе я бы вам не написала. Я многого не знаю - я всю жизнь провела в Опере и раньше не сталкивалась с судом, полицией и всем прочим.
- Так, - опять сказал Риваль. Его уже захватила посткавленная задача. В конце концов, жертва этого парня - не жертва вовсе, то почему бы и нет?.. Журналист почти не сомневался, что Кристина сдержит свое обещание.
- Я, кажется, понял, почему вы обратились за помощью. .. Я не могу сказать наверняка - это очень непросто. Я должен обдумать все это.
- Да, мсье. Я готова - почти на все.
- Вы все-таки осторожны - почти? - Риваль впервые засмеялся. - Но в нашем случае она не помешает.
- Я готова на любые сложности, - твердо повторила Кристина.
- Вы - готовы. А виконт де Шаньи?
Она вздрогнула и опустила голову.
- Можете с ним поговорить...
Риваль прищурился. Он мог бы биться об заклад, что этой девушке виконтессой де Шаньи не стать. А понимает ли она сама, на что идет?..
- Пока не стоит торопиться.
- Что требуется от меня? - почти сурово спросила Кристина. Наверное, она догадывается.
- В первую очередь, подготовить ваше эффектное появление. Чем сильнее мы их поразим, тем больше шансов для вашего протеже. Думается, вы сумеете...
Девушка чуть поморщилась, но ничего не сказала.
- В таком случае я пока подготовлю почву. В ближайшие несколько дней я приеду сюда сам - или пришлю журналиста. До этого я опубликую небольшую заметку - если она вас удовлетворит, вы нас примете. Мы напишем впоследствии о вас в таком же тоне. Думаю вы понимаете, что вашему затворничеству приходит конец. Комиссар, насколько я его знаю, немедленно вызовет вас в Париж. И виконта де Шаньи - тоже.
Кристина кивнула. Как раз это она пронимала очень хорошо - и со страхом ждала реакции Рауля.
- И еще одно. Мадмуазель Даэ, вы понимаете, что я не всесилен. Даже если все сложится удачно, шансов у... Эрика не так много. Обвинение в вашем убийстве отпадет, вероятно, тогда отношение к нему несколько изменится. Но, скорее всего, он отправится на пожизненную каторгу. Его обвиняют - хотят обвинить - еще в других убийствах, шантаже, воровстве, мошенничестве и еще бог знает в чем. Мне жаль заранее развеивать ваши надежды, но лучше предупредить вас сейчас.
Еще не договорив, Риваль уже раскаялся у глупой наивной порядочности. Сейчас она испугается и уйдет, он лишится интереснейшего материала. Ладно, тогда напишем об этой беседе!
Кристина побледнела и не сразу справилась с собой. С шестой попытки она выдавила:
- Сделайте все, что в ваших силах, мсье. А я сделаю все, что в моих... - Хорошо, мадмуазель Даэ.
Через 2 дня в " Ле Матэн" появилась заметка: " Призрачные обвинения: возможно ли, что исчезнувшая певица жива? "
Кристина, читая, улыбалась грустно: Гийом Риваль сдержал своё слово.
Она надеялась, это немного облегчит судьбу Эрика, но старалсь не строить воздушных замков. Ее саму одолевала тоска. Жаль было расставаться со знакомым городком, с Раулем, с тихим и беззаботным покоем. Что ждало ее впереди?..
Девушка боялась лежащей на ее плечах ответственности. Еще немного - и натянутые нервы не выдержат. Кристина старалсь изо всех сил, чтоб " Ле Матэн" не попалась на глаза жениху.
Риваль ей обещал перед отъездом узнать подробно, что случилось с Персом. Молчание того было еще одной потенциальной сенсацией - журналист прекрасно это понимал и намеревался подать под соответствующим углом. Он был прав - утверждая, что избавиться от такого свидетеля в интересах Кристины и Эрика.
Девушка предупредила Мег, что редактору " Ле Матэн" можно верить, и сообщила о своем скором приезде.
Кристина, как могла, избегала Рауля и долгие часы сидела в своей комнате или бродила по пустынному берегу. Ее угнетала неотступная страшная тяжесть. Кристина смотрела на залив, на хорошо знакомые дома, на могильный камень своего отца - она прощалась. Сама не зная, почему - такое было ощущение, неопределеное и вездесущее, словно морское эхо...
В этом печальном, отрешенном состоянии Кристина встретила свое совершеннолетие. Ее поздравили Мег, Рауль и мадам Валериус. От нежных слов жениха она чуть не расплакалась.
Известия от Мег Жири тоже были печальными. Ее мать все еще была в Шатле, от девочки не отступали с грязными подозрениями, всю Оперу перевернули вверх дном. Ришар и Моншармен в бешенстве, театр слывет проклятым в некоторых кругах. Никто не пришел на место Кристины - ни одна сравнимая с ней певица не желает петь на этой сцене. Почти все откровенно ненавидят жандармов и считают, что Призрак приносил их театру удачу.
Кристина подробно описала свою встречу с Ривалем - тут же, не заходя в отель. Заклеивая конверт, она она чувствовала страшную слабость, и еле добрела до гостиницы.
Все кружилось перед глазами Кристины, когда она невероятно медленно преодолела 15 ступеней в свою комнату. Ее знобило. Не раздеваясь, Кристина легла в постель, закуталась с головой одеялом. У нее осталось одно желание - надо затопить камин, но подняться уже не было сил. Судорожным усилием она позвонила - и, выронив колокольчик, потеряла сознание. Перепуганная служанка подняла тревогу и Рауль послал за врачом.
Роли переменились. Витконт не отходил от своей невесты, топая на врача ногами и проклиная все на свете.
К счастью, болезнь Кристины оказалась неопасной. Через 2 дня жар спал и девушка пришла в себя. Как определил врач, причина крылась скорее в сильном волнении, чем в холодных зимних ветрах. Он высказал эту мысль при Рауле, желая успокоить виконта, но получилось наоборот.
До сих пор Рауль был в высшей степени безмятежно настроен - вернее, с арестом Эрика и примирением с Кристиной к нему вернулось его привычное беззаботное настроение. Кристина скрывала от него свои терзания - отчасти из самозащиты, отчасти из-за чувства вины. Ее болезнь стала для Рауля громом с ясного неба.
Тревога за девушку вскоре переросла в беспокойство уже совсем по другому поводу - Рауль понял, что Кристина что-то скрывает. Это было в высшей степени неприятно - словно холодный ветер проник под теплое одеяло.
Кристина так до конца и не поняла, что же именно он мог услышать.
Вскоре, когда она уже почти оправилась, незнакомый муской голос внизу громко и уверенно спросил, моно ли ему поговорить с мадмуазель Даэ. Услышав, Кристина сильно вздрогнула - потом вскочила и принялась одеваться.
Простодушная хозяйка вежливо ответила, что м-ль Даэ больна. Незнакомец был явно огорчен.
- Правда? Очень, очень жаль! Я специально приехал из Парижа, чтобы побеседовать с ней.
- Она сейчас отдыхает у себя. Но вы можете поговорить с ее женихом, виконтом де Шаньи. Вон он идет.
Все. Кристина вцепилась в ручку двери так, что побелели пальцы.
Застыв на месте, она жадно вслушивалась в сердитые голоса. Все случилось почти в точности так, как она больше всего боялась. Рауль пришел в ярость - а приезжий явно не ожидал такой встречи. Она запомнила его имя - Гастон Леру, корреспондент " Ле Матэн".
Виконт никак не желал верить, что журналиста могла вызвать в Перрос-Гирек Кристина, грубо обвинял того во лжи. Девушка была парализована - как ребенок, пойманный на воровстве.
Через полтора часа парижанин ушел, хлопнув дверью. Виконт торопливо поднялся наверх. К ней.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая? Нам нужно уезжать.
- Не знаю. Скорей всего, в наше поместье. Сейчас приходил...
- Я все слышала.
- Как же они нас нашли?! Проклятые проныры! - он осекся. - Прости, Кристина, но если б ты знала, что он о тебе наговорил...
- Я все слышала. Все, Рауль, -дрогнувшим голосом отозвалась она. И добавила. - Он сказал правду.
- Что?! - Рауль подскочил, как от пощечины.
- Это я пригласила его сюда. То есть, не совсем его, но это не имеет значения.
- Кристина, ты сошла с ума?! Зачем ты это сделала?! - Рауль явно не мог во все это поверить.
- Я хотела давно... Нам больше незачем уезжать и скрываться в поместье.
- Почему?! Ты снова меня предала!
- Мы вместе бежали от Призрака - так? Но Эрик сейчас арестован, а ты выздоровел. Нас все считают умершими. Зачем, от кого теперь прятаться? Я тебя не предаю и ничего плохого не сделала. Просто ты не можешь понять - оставаться в Перрос-Гиреке дальше - глупо. Сколько мы еще можем скрываться? Месяцы, годы? Я хочу жить, хочу свободно ходить по улицам, что-то увидеть! - Ты так говоришь, словно я держу тебя в плену!
Кристина в пылу спора чуть было не крикнула - почти, но сдержалась. Из чувства вины.
- Нет, Рауль, но только...
- Что - только? Ты едешь к нему? Собираешься помочь своему проклятому Эрику!
Кристина покраснела. Он это заметил.
- Я угадал, верно? Значит, все дело в нем! Проклятое чудовище! Чем, скажи мне, чем он тебя так приворожил?! Что он сделал, что он тебе дал, чего нет во мне?Я же люблю тебя! Так в чем дело?!
Минуту она искала слова. Думала, как оправдаться, а потом рассердилась.
- Хватит ревновать, Рауль! Ты меня совсем замучил своей ревностью! Ты не хуже меня знаешь, когда я в последний раз видела Эрика! Я от него ушла, выбрала тебя - живу тут два месяца на краю света - а ты еще меня ревнуешь? К кому? Эрик давно в тюрьме, а ты... Выдумываешь непонятно что, сам себя мучаешь, а потом обвиняешь меня!
Кристину до глубины души возмутило прежде всего то, что он угадал. С одной стороны, она чувствовала себя виноватой и прибегла к извечному женскому приему, с другой - мысленно она уже была в Париже. На нее сильно подействовал разговор с Ривалем. Если бы ссора продолжилась в таком духе еще несколько минут, Кристина бы разорвала свою помолвку. Но на этот раз решающие слова не прозвучали.
Девушка опиралась рукой о косяк двери. Рауль повернулся - и увидел кольцо Эрика на пальце своей - все еще невесты.
Он с такой силой схватил ее за руку, что она пошатнулась. Простой золотой обруч рядом с другим, украшенным изумрудом, фамильным кольцом де Шаньи.
- Пусти меня, мне больно! - Кристина вырывалась. Он ощупал подарок Эрика, будто не верил своим глазам. А потом отбросил ее руку - словно кусочек золота обжег или испачкал его пальцы.
- Ты... - он задохнулся.
Кристина чувствовала себя преступницей - и одновременно испытала облегчение. Все маски сорваны, ничего главного не нужно объяснять. Она очень устала от вечной скрытности. И сейчас была готова - обвинять, ссориться, бороться за свое мнение. Она ждала, что Рауль будет в ярости. Но виконт опустил глаза.
- Да, - сказала она с вызовом. - Это кольцо Эрика. Но это не значит, что я тебе изменила.
- А что, по-твоему, это значит? - поникшим голосом спросил он. Он был растерян, подавлен, он по-настоящему страдал. Вспышка злобы опустошила его.
Кристина перешла к камину и села в кресло.
- Я плохо себя чувствую. Но как только смогу, то поеду в Париж.
- Не смей!!! Не уезжай от меня!
- Не кричи, Рауль! Ты не понимаешь - через несколько дней о нас узнают все. Тот репортер, кого ты выгнал - думаю, он уже пишет о нас.
Виконт закрыл руками лицо. Кристина с ужасом поняла, что он плачет.
- Что ты наделала! Зачем! Зачем!?
Она победила - но это была пиррова победа. Злость отхлынула и ушла - осталось только опустошение и головная боль.
- Что в этом плохого, скажи? Мы же в безопасности, и нам не нужно прятаться.
Когда в камеру Призрака вошли жандармы, Эрик даже не посмотрел на них. Очередной, не имеющий смысла допрос... Снова будут копаться в его растоптанной душе.
В знакомом кабинете его ждали следователь и комиссра. Оба были чем-то взолнованы и еле сдеривались. Мифруа начал с места в карьер.
- Вы не намерены изменить ваши показания относительно виконта де Шаньи и Криситны Даэ?
Эрик вздрогнул, но ничего не ответил. Отвечать ему было нечего - люди, которые задавали вопрос, не хотели слушать ответа.
Неожиданно оба жандарма начали выяснять подробности похищения. Призрак всякий раз вздрагивал, словно ему ткнули палкой в открытую рану. Наконец он не выдержал.
- Чего вы от меня хотите? - страдальчески и невыносимо устало спросил Эрик. - Зачем вам это? Вы все равно не поверите. Я знаю, вы добиваетесь смертного приговора. Убейте меня как хотите, только поскорей. Вы все равно не оставите мне жизнь.
Вроде бы спокойный, глуховатый голос. Но у всех, кто слышал - перехватило дыхание и сердце сдавило непонятной и невыносимой тоской.
Эрик мучительно закрыл глаза. Довольно долго все молчали - обессиленный свой болью Призрак и буквально раздавленные - чиновники.
Мифруа сказал наконец -как мог сухо.
- У нас есть новые, непроверенные сведения - возможно, что вы не лжете. Есть вероятность, что Кристина Даэ вместе и молодым виконтом сейчас находится в Перрос-Гиреке. Журналист якобы беседовал с виконтом, а мадмуазель Даэ больна...
У Мифруа застряли в горле слова под страшным взглядом Призрака. В ту же секунду Эрик вскочил.
- Кристина!
Это было похоже на опаливший всех взрыв. Его невероятно сильный голос проник сквозь все железные двери и все барьеры человеческого разума, сметая логику и самоконтроль. Ледяной, холодный ужас - властного чужого вмешательства в твое сокровенное "я"...
- Кристина! - повторил Эрик, сгибаясь под тяжестью кандалов. - Что с ней?...
Если бы это кто-то из присутствующих знал - они сказали бы. Против воли, через всю свою злость - они бы подчинились Призраку. Но никто ничего не знал из короткой заметки.
Кандье пробормотал, словно лунатик:
- Репортер говорил только с виконтом, который выгнал его из гостиницы...
Мифруа просто молчал, боясь сойти с ума, если это продлится еще хоть немного. Комиссар терпел, как терпят мучительную операцию.
Эрик переводил умоляющий взгляд с одного на другого. Но у него не хватило физических сил - Призрак медленно склонился на пол. Охранники смотрели на него как под гипнозом.
Когда Мифруа опомнился, но спешно приказал увести пленника. Эрик не сопротивлялся - он словно сгорел. Но даже солдаты смотрели теперь на него со страхом, переходящим в настоящее уважение.
А оставшиеся в кабинете люди опасались теперь поднять взгляд. За несколько секунд они оба поверили - что Эрик говорил им правду. На одно мгновение они соприкоснулись с его душой - и, не выдержав, отступили в мучительном страхе.
Конечно, такое впечатление не могло сохраниться надолго. Призрак боролся не с человеком - с системой. Но даже им не удавалось заслонить от огня свою память.
И Эрика оставили в покое. Было бы преувеличением сказать, что его тюремщики его боялись - но что-то похоее на страх было. Эрик оставался совершенно непредсказуемым человеком. Мифруа и Кандье добились наконец его откровенности - как ни от кого другого. И сами оказались неспособны ее выдержать. Оба видели немало боли, злобы, ярости - но с чувствами Эрика они соприкасались слишком близко. Словно тоже с них самих сорвали маски.
Общаться с ним можно было только так. Но невозможно допрашивать человека, способного в любую секунду выплеснуть на тебя целый ад. Многолетний навык обоих жандармов с Призраком Оперы оказался бессмысленным.
В сущности, и пленник, и его сторожа оказались вдруг одинаково беззащитны.
Это было тем более страшно, что с того момента, как он услышал о Кристине, его апатия сменились страхом и острой тревогой. Эрика не волновала его собственная судьба - но невыразимо мучила болезнь Кристины.
Словно камертон, он отзывался всем своим существом только на одно известие. Эрик забывал временами, что но в тюрьме - и ждал, открывшись до последнего предела - любых, хоть каких-нибудь новостей о Кристине.
За обрывками слов о болезни могло скрываться что угодно - от обморока до смертельной опасности. Измученный Эрик представлял себе всякие ужасы. В этом он не отличался от всех влюбленных.
Пожалуй, это было самое худшее, что с ним могло произойти. Раньше он воспринимал все сквозь туман - униеиня, боль - это было как сон. А теперь он проснулся - от ужаса.
Он сознательно отвернулся от всего, что его окружало. Сейчас он бы мог под влиянием потрясения вернуться к жизни - но не захотел.
Единственный человек, кто заходил теперь в его камеру - был врач Бриан. Доктора не было в жуткий и трогательный момент пробуждения - но ему все рассказали подробно. Даже слишком подробно - когда на него налетел в коридоре сержант - задыхаясь, с перевернутым лицом, и принялся, ругаясь от волнения, рассказывать о невероятных способностях Эрика, Бриан решил , что тот не в себе.
- Мсье, а это теперь... Я не могу... Он... Я боюсь.... .... ..... Что теперь делать! И что, ...., теперь делать!?
- Оставьте меня в покое с вашими пьяными бреднями! Идите проспитесь! - Бриан резко оттолкнул его. - Как вы смеете? Я сам прослежу, чтобы вас наказали!
- Доктор, я вам правду говорю! Он может...
- Идите проспитесь, а потом уже поговорим!
Бриан заторопился по полутемному коридору. В кабинете его перехватил взбудораженный Кандье. На столе у него стояла фляжка с коньяком.
- Бриан, вот и вы наконец! Садитесь, я вам должен рассказать. Это что-то невероятное, небывалое! Слушайте!
По мере того, как Кандье раззказывал - более внятно, но так же взволнованно, как сержант, у Бриана отвисала челюсть.
- Этот... Как его... Ноде... - он был при этом?
- Да!
- Я его только что видел - и принял за пьяного. Невозможно поверить в то, что он рассказывал!
Кандье бросил быстрый взгляд на фляжку.
- Я выпил немного, чтоб прийти в себя... Мне - то вы верите?
- Вам - верю. Но это невероятно! Как может человек такое сотворить? Особенно... Вы говорите, буквально два слова?
- Да! У меня душа в пятки ушла, когда он вскочил, и крикнул - Кристина! Уф! До сих пор колени дрожат! - он снова отхлебнул из фляжки. По его движению Бриан понял - коньяка осталось больше половины, Кандье верит в то, что рассказывает. И он не пьян.
- Еще бы! Я теперь не знаю, что с ним делать! Может, и правда придушить его в камере! После проклятых статей - все поверят в естественные причины! - Он опять отпил из фляжки и вытер вспотевший лоб. - Как вы думаете, что делать?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума